Ламбрант - Страница 46

— Тенакс, ну решай давай скорее, праздник же, — прогудел малец, сопровождавший разодетого в шелка беса. У него отсутствовала левая кисть руки, и это бросалось в глаза, хотя тот и пытался её скрыть.

— Керет, не настаивай, — осёк его Бертран, водружая красный цилиндр обратно на свою рогатую макушку. — Если наши болотные друзья считают себя слишком умными и сильными, чтобы идти против самого экзарха, что ж, пусть попробуют, авось, что-нибудь у них да получится.

— Так и передай этому своему якзарху, — с иронией ответил Петракс, вызвав у сородичей одобрительный хохот.

— Но, Берт, он ведь… приговорённый, — громко произнёс Керет.

Бертран раздул нос, пронзая напарника укоризненным взглядом. Впрочем, черти тоже испуганно затихли, растеряв всю свою смелость. Близнецы Бурокс и Фрокс оттолкнулись веслом от берега, уносясь вместе с лодкой подальше от вожака. Тенакс, глядя на реакцию подопечных, которые попятились от него в разные стороны, нервно вздохнул и поджал губы. Одно дело, когда к ним в омут упал приверженец сатаны. Другое — когда его смерть связана с какой-нибудь магической фигнёй. Он посмотрел на бесцветные глаза покойника и брезгливо отбросил труп на кочку, поросшую мхом.

— С этого бы и начали!.. — прогудел старейшина, брезгливо оттряхивая руки.

— Керет, подними, — приказал Бертран и самодовольно ухмыльнулся, обращаясь к удручённому проигрышем Тенаксу. — Тебе бы стоило привыкнуть к тому, что экзархат не занимается простыми смертными…

— Заткни пасть, Берт! — гавкнул вождь, понимая, что его приближённые давно покинули эту полянку и от страха залезли обратно в омут. Никому не хотелось «заразиться» от неведомого трупа каким-нибудь мудрёным недугом.

— Нам лучше дружить, Тен, — в менее официальном тоне заговорил представитель экзархата. — Ты знаешь, я никогда не поддерживал гонения на вас…

— Забирай своего тифозного жмурика и уходи! — не успокаивался старейшина. — Ты и так испортил нам ночь.

Керет завернул утопленника в красную парчовую ткань и, перебросив ношу через плечо, подобно ковру, вернулся к опекуну, с победой взирая на расстроенного чёрта. Бертран приподнял кусок материи и изучил лицо мёртвеца. Выпяченные светлые глазки смотрели на него с заледенелым недоумением. Прикрыв ладонью его веки, бес качнул головой вправо, и они поспешили уйти отсюда, пока шокированные черти не вернулись, чтобы поквитаться за испорченное настроение. Как-никак, сложная часть задания была выполнена, а впереди ожидал бал в честь осеннего равноденствия, организованный недалеко отсюда, в старой церкви районного центра Ольховка.

Осеннее равноденствие издревле справлялось всем сообществом нечисти. Только на веку Бертрана этот праздник отмечали со строжайшей регулярностью, готовясь к нему ещё летом, когда едва-едва успевали разобраться с ночью Ивана Купалы. Причём всякий раз тщательно подбирали место, составляли списки приглашенных, собирали пышные столы, нанимали артистов — словом, предпраздничные мероприятия занимали много времени и сил. В этом году руководил парадом сам Его Величество Мартимиан Делус — глава экзархата и титулованный наместник всей бесовской братии на ближайшие десять лет. Как правило, сама монаршая особа никогда не устраивала торжеств, поручая это своим верным слугам и многочисленным советникам, а уж те, в свою очередь, отвечали за техническую сторону веселья. Предыдущий наместник — Ариаман Бодровский — не позволял обременять себя пустяками и не принимал никакого участия в организации подобных мероприятий. А в последние месяцы своего правления вообще отстранился от власти, и фактически экзархатом заправляли сами подданные. Куда уж там до праздников!

Нынче же было гораздо спокойнее. Никто не волновался из-за наместника, никто не пытался сэкономить, дабы не сердить Его Величество безумными тратами, никто не устраивал интрижек и заговоров. Все казались довольно милыми и без особой суеты собирались в эту ненастную ночь в Ольховке. Бояться нашествия нежелательных гостей считалось теперь глупостью. Те не заявляли о себе вот уже несколько лет подряд. Эпоха подпольного существования канула в лету, и теперь бесам жилось прямо как людям. Да и могло ли быть иначе в человеческом обществе? Это лишь лесные да болотные отбросы продолжали вести дикий образ жизни.

Бертран вёл старенькую чёрную «Волгу» в направлении ярких огней районного центра и не переставал удивляться семейкой Тенакса. Нет, быть чёртом — само по себе унижение. Но чтобы еще и пытаться спорить с представителем экзархата — это уже край. Не даром ведь до такого статуса понижают только самых отъявленных преступников.

— И всё-таки ловко мы их сделали! — радостно воскликнул Керет, сидя рядом и наводя марафет. Перед ним на бардачке лежала косметичка, и он, уставившись в круглое зеркальце, красил и без того чёрные брови. — Я же эту «утку» про приговорённого держал на самый крайний случай. Видели, как переполошились все эти прокажённые?..

Бертран лишь меланхолично пошевелил носом, сбавляя скорость перед постом дорожной инспекции.

— Не, меня морда этого Тенакса припёрла, — не унимался молодой напарник, нарисовав карандашом недостающие ему сращенные брови, отчего его вид сделался гораздо внушительнее. — Они сегодня будут блевать и оттираться мочалками. Клёва мы их накололи, хоть помоются по-нормальному…

— А мы их не обманывали вовсе, — промолвил водитель, до сих пор пребывая в унылом расположении духа.

На секунду в салоне сделалось тихо. Нижняя челюсть Керета непроизвольно отвисла, а косметический карандаш выпал из его единственной руки.