Ламбрант - Страница 28

— Он сегодня немного не в себе, — прокомментировала Винес, вовсю поглаживая грудь парня, озадаченного внешностью смотрителя. — Я забыла тебе сказать, у нас тут небольшое горе, умер один из членов местной тусы…

— Я не совсем разобрал… Этот твой Фил, он говорил про какую-то церемонию? — унимая лёгкое волнение, переспросил Молохов.

— Да, — кивнула красавица. — Извини, мне нужно поздравить Веркуна. Ты можешь понаблюдать за моим выступлением. Уверена, тебе понравится.

Напоследок «богиня» поцеловала его в румяную щеку и быстро пропала из виду. Саша остался один среди незнакомых ему людей. Хотя нет, ещё был Кабал, который потягивал пиво и беседовал с таким же звероподобным типом. Несколько шальных девиц продолжали ласкаться у арены, пары заходились в танце, сексапильная барменша играла рюмками и протирала их вафельным полотенцем. Молохов решил сохранить ясность сознания и предпочёл не брать ничего из спиртного. К тому же на него продолжал снотворно действовать испробованный в «Devilry» джин, а в столь необычном окружении надо быть на чеку.

— Как настроение, пацаны? — огорошил Саща Кабала и его приятеля, подкравшись к ним сзади. — Тоже соблюдаете траур?

Парни недобро посмотрели на новичка и отвернулись.

— Да ладно вам рыдать, — назойливо лез к ним сатанист, хлопнув обоих по плечам и вскарабкавшись на соседний стул. — Жизнь продолжается, сейчас вон Венерка нам что-нибудь этакое спляшет, вашего этого Воркуту поздравит…

— Веркуна, — поправил его незнакомый тип с жёлтыми глазами. Ох, чуял Саша, балуются ребятки цветными контактными линзами.

— Вот ведь не повезло челу днюху отмечать в момент общего траура, — продолжал играть в простофилю Молохов, стараясь допечь хотя бы одного из них. — Прямо как-то не по-братски горе с весельем совмещать…

— Умерший нам не брат, — заговорил Кабал, стараясь скрыть ненависть к приставале.

— А Фил-то ваш какой-то странный персонаж. Он болеет, что ли?..

Напарник Венериного «волка» кинулся было в сторону Саши, но задеть не успел — его остановил сам Кабал, требуя сесть на место.

— Угомонись, Корп, — шикнул на него парень. — Мы должны вести себя тихо, не то Зерданский опять запретит нам бывать у него.

Обладатель любопытного прозвища наградил Сашу холодным взглядом и послушно вернулся на табурет.

— С вами неинтересно, — обидчиво заключил Молохов, уставившись на Кабала. — Какие-то вы нервные, ребятки.

— У нас горе, — оправдался тот, — так что не надо тревожить нас.

В этот момент Саше как никогда захотелось почесать кулаки с желтоглазым верзилой, однако на небольшой арене появился молодчик с микрофоном, и всё внимание переключилось на него.

— Дамы и господа, — обратился к гостям парень в красном пиджаке и в синих ботфортах, — мы отмечаем сегодня прекрасный праздник — тридцатилетие нашего дорогого Веркуна…

Публика зааплодировала. Яркий луч прожектора устремился в боковую часть помещения, где поднялся неприметный с виду мужчина: светленькие волосы, жиденькие усики, кривой нос, бесцветные глазёнки, голубая бабочка, которая плохо сочеталась с бежевым костюмом. Молохову он вообще показался обрюзглым сорокалетним пижоном, который по воле случая очутился в некомфортной для себя обстановке. Так или иначе, но присутствующие радостно выкрикивали ему реплики вроде «Поздравляем!». Веркун смущённо откланялся, словно вовсе не хотел поздравлений, и быстро вернулся в кресло, из спинки которого торчали воздушные шарики и цветочки. Детский сад, констатировал Александр, и посмотрел на сцену.

— …Уже много подарков получено нашим уважаемым именинником, — вещал паренёк в ботфортах, женственно приглаживая свои чёрные волосы. — Но очаровательная Винес изъявила желание исполнить танец в качестве своего поздравления, а аккомпанировать ей согласились братья Аморины. Итак, встречайте!..

Гости вновь наполнили зал аплодисментами, освещение пропало, а арену озарил слабый синий луч. Заиграла грустная скрипка, и в сумраке сцены возникла новая непонятная фигура. На сей раз в роли музыканта был толстый коротышка, облачённый в кафтан с торчащими кружевными манжетами и жабо. Царящая в зале дымовая завеса в мгновенье рассеялась, и Саша удивился еще больше. На сцене стоял вовсе не карлик, а ребёнок. Причём не один ребёнок, а сиамские близнецы. Два мальчика уродливым образом срослись в одно тело, которое поначалу показалось сатанисту слишком плотным для коротышки. У близнецов были общие ноги, руки, туловище, но вот головы у них торчали, как у гидры, на разных шеях. Впрочем, их лица тоже отличались. Одна голова была абсолютно лысей, с толстыми губами, с большими ушами, крупным носом и чёрными-пречёрными глазами. Другая принадлежала мальчику более симпатичному: с густыми тёмными локонами и тонкими чертами лица. Такая внешность, тем не менее, не мешала им наигрывать мелодию на скрипке, причем с очевидным упоением. Близнецы блаженно закрывали глаза и дёргались из стороны в сторону как маститые музыканты. Поджимал скрипку своим подбородком черноволосый брат, и, кажется, он же вёл основную партию. Второй лишь делал вид, что наслаждается игрой, копируя мимику соседа по телу. Хотя, может, он и управлял правой рукой, держащей смычок.

Зрители зачарованно молчали, слушая скрипичное соло сиамских близнецов. Саша обратил внимание на тот факт, что никто особо не удивился появлению на сцене таких специфичных артистов. Разве что некая девица в очках зажала рот ладонью и выпучила глаза, наблюдая за выступлением Амориных. Примерно так же отреагировала широкоплечая женщина, которая сидела возле Веркуна. Остальная публика просто наслаждалась музыкой.